Глава 2
На следующий день Валентина Петровна с самого утра попыталась заставить меня мыть пол, но получила категорический отказ. При найме на работу с испытательным сроком, я подписал договор, в котором были указаны мои должностные обязанности. Но, не смотря на оговорку в одном из пунктов, дающую руководящему звену право назначать работнику дополнительные обязанности, я продолжал отказываться. Ни попытки угрожать, ни повышение голоса, ничего не могло изменить мою позицию по данному вопросу. На прозвучавший с нотками истерики вопрос о том, кому тогда убираться в зале, я предложил кандидатуру Лехи.
После этого Валентина Петровна неожиданно успокоилась и прямо в лицо мне заявила, что работать я не умею, и в нашей смене только благодаря официанту с трехлетним стажем работы обслуживание клиентов в зале выполняется на должном уровне. До того, как прийти сегодня на работу, я ещё с утра решил никак не реагировать на всевозможные провокации. Однако, проигнорировать последние слова мне стоило очень больших трудов, и я смог удержаться от пытавшегося сорваться с языка комментария лишь благодаря «вовремя» возникшему спазму в горле и неспособности вдохнуть воздух.
—Мыть пол я не буду, — справившись с собой, со злостью в голосе произнес я.
— Значит, ты уволен! — откинувшись на спинку своего стула, применила замдиректора последний аргумент.
—Отрабатывать три дня надо, или деньгами выплатите? — уточнив накануне в интернете информацию об увольнении работников во время испытательного срока, я проявил эрудицию с кривоватой улыбкой на своем лице.
—Что? —сидящая за столом женщина видимо не ожидала от меня подобного заявления, после чего, помедлив, недовольно ответила: - отработаешь три смены и уволен!
—Три смены официантом, а не уборщицей, договорились, —осклабился я, после чего развернулся и покинул её кабинет.
Дальше день протекал намного лучше, чем было до этого. Назначив Леху убирать в зале, Валентина Петровна, сама того не ведая, позволила мне получить все мыслимые и не мыслимые компенсации за вчерашний день. В связи с субботой, клиентов оказалось больше обычного и всех обслуживал только я. Помимо этого, при общении с последними, я вел себя так, что моющий пол и наблюдавший за мной краем глаза Лёха буквально «скрипел» зубами.
Принимая заказы, я говорил ровно, записывал пожелания посетителей неспешно и просил повторить, если не понял или не успевал записать. Здороваясь, поясняя состав того или иного блюда в меню, а также прощаясь, я ни разу не позволил себе склонить спину или заискивающе улыбнуться. Перемещаться по залу я старался как можно увереннее, не проявляя ни суеты, ни поспешности.
Несмотря на подобное «поведение», чаевых от клиентов меньше не становилось, скорее даже наоборот, давали больше, чем раньше. Один из клиентов, сидя за пустым столиком, даже порывался встать и уйти. Но я был занят обслуживанием другого столика, и мужчина все равно меня дождался, хоть и выразил позже свое раздражение словами и жестами по этому поводу.
—Можете к нам больше никогда не приходить, — приняв у него оплату по банковской карте и протянув распечатанный чек, на прощание сказал я ему.
—Ну, и сервис, —покачал он головой, после чего почему-то улыбнулся и оставил на чай мятой купюрой пятьсот рублей.
Продолжая дальше работать, я какое-то время думал о том, что могло сподвигнуть мужчину на такую щедрость. Но, не придя к какому-либо выводу, я выбросил его из головы, так как ближе к вечеру клиентов стало еще больше. По итогам рабочей смены я получил в виде чаевых свой недельный заработок и пребывал в прекрасном расположении духа. После закрытия ко мне подошёл хмурый Лёха и заявил, что я должен поделиться, причем не только с ним, но и с администратором, и с поваром.
Напомнив ему, что со мной никто ни разу не делился, я так ничего никому и не дал. Правда, возвращаясь вечером домой, я немного переживал из-за озвученных парнем угроз со мной разобраться. Хоть район рядом с метро и патрулировался полицией более усиленно, но вчерашняя история с ошивающимся в подворотне наркоманом и его последующим избиением, не давала мне до конца расслабиться. Мать сегодня была выходная после суточной смены, так что, когда я пришёл домой, меня ждал горячий ужин.
—И куда пойдешь теперь работать? — узнав новости о том, что меня увольняют, спросила расстроившаяся мама, присев ко мне за кухонный стол.
—До весны время есть, — уклончиво ответил я, ещё даже и не думая об этом вопросе.
—В военкомат надо заранее предоставлять бумаги, —переживая из-за того, что у нас может не получиться выкупить липовый трудовой договор с местным ТСЖ, и благодаря ему перейти на альтернативную службу, вздохнула она, —домоуправ недавно спрашивал, когда деньги будут, я подтвердила, что в январе, а ведь ещё каждый месяц придется ему потом «подарки» заносить.
—Если бы я работал официантом на полную ставку, то нам бы хватило, — сказал я, не признавая в слух, что у меня ничего не получалось, но мама меня поняла, и я тяжело вздохнул в ответ.
Идея дать взятку домоуправу, чтобы тот оформил моё трудоустройство в ТСЖ, принадлежала маминой подруге. Из перечня профессий, входящих в список об альтернативной службе, имеющийся там сантехник-сварщик, требовал у соискателя наличие профобразования. У меня, конечно же, подобного образования не было, но жадный до денег домоуправ оказался согласен зачислить меня в штат за взятку в тридцать тысяч и не увольнять, пока будут осуществляться ежемесячные взносы ещё по пять тысяч рублей. То, что мою зарплату, домоуправ так же будет забирать себе, меня не сильно волновало. Как не волновало и то, что кому-то еще, взятому на должность сантехника-сварщика, придётся выполнять двойную норму работ. Беспокоило меня лишь отсутствие денег, наличие которых могло бы решить все имеющиеся проблемы.
Кое как доев, я ушёл в свою комнату и улегся на кровать. Зарядное устройство для телефона вместе с болтающимся проводом уже было воткнуто в розетку. Обычно я серфил интернет со смартфона во время зарядки —так wi-fi антенна работала лучше, и сигнал проходил более уверенно. Роутер от internet провайдера стоял в комнате матери, и две бетонные стены кухни, разделявшей помещения, довольно сильно экранировали сигнал.
Подсоединив питание, я разблокировал экран и уставился на нечеткую картинку мобилы. Вновь появившийся к вечеру в глазах гной мешал читать, и я их протёр, воспользовавшись кончиком наволочки. На белой ткани следы размазавшегося гноя имели бурые полосы. Судя по всему, это была кровь, а значит вероятность того, что все-таки пошла tau-мутация вируса, стала почти стопроцентной. Вновь глянув на экран телефона, я так, и не смог разобрать то, что там отображалось. Всё больше и больше слезящиеся глаза недвусмысленно намекали на то, что посидеть в интернете сегодня не получится.
Как и с поражёнными вирусом легкими, больные, с начавшейся tau-мутацией, попадали в больницы, но только при осложнениях. Вызванные самым тяжелым, квартальным штаммом, заканчивавшегося в большинстве случаев полной и неизлечимой слепотой, такие случаи хоть и были редки, но все же имели место. Остальные же варианты штаммов tau-мутации вызывали временную слепоту, длящуюся от семи дней до одного месяца. В теории, это не несло угрозы здоровью, но лишало человека привычного мировосприятия. Судя по комментариям в сети, нахождение в собственной квартире, становилось для многих куда непереносимее, чем в больнице, где за больными присматривал мед персонал.
«—Интересно, а как будет у меня?» —и желая и не желая попадать снова в больницу, подумал я.
Отложив смартфон в сторону, я откинулся на подушку и задумался о том, что надо бы накачать побольше аудиокниг, а также новой музыки. Мать работала сутки через двое, так что какое-то время я буду полностью предоставлен сам себе и нужно было быть готовым обходиться без посторонней помощи. Однако, держать единственного близкого мне человека в неведении о том, что я скоро временно ослепну, было неправильно.
